ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2016-й

Литература Дона. Персоналии

Л. Л. ФРЕЙДЛИН

НЕПОКЛАДИСТАЯ СОВЕСТЬ

Николай Михайлович Скрёбов

Так о ней Николай Михайлович Скрёбов сам сказал в своих стихах. Это ключевые слова, ими всё мерилось: и творчество, и частная жизнь.

В глубоко советские времена, когда каждый сборник стихов должен был непременно начинаться с «паровоза» (на писательском сленге обозначавшем идеологически выверенные строки), вы не найдете в книгах Скрёбова ни одного неискреннего слова. Писал ли он о сыновьем долге перед Родиной, о труде горняков в городе детства Шахтах, о героях гражданской и Отечественной войн – это была поэзия, и автор был честен перед своими читателями.

Ему дано было природой чуткое сердце – умение видеть мир в красках и подробностях, недоступных обычному глазу; ценить красоту простых вещей; чувствовать чужую боль как свою. Ещё в 1954 году он написал:

Даже самого лёгкого слова

Я на ветер бросать не хочу [1].

И это была не декларация, а единственно возможное для него отношение к жизни.

Душа уполномочена страдать

Не за себя, а за другую душу.

Обрушилась на совесть канонада…

как мало сделал я добра

для тех, кто этого достоин!

Эти настойчивые мотивы вы найдёте во многих стихотворениях.

Когда, потирая руки,

Сойдутся твои враги,

Когда, протирая очи,

Сойдутся твои друзья,

На том и на этом круге

Замкнутся твои круги –

Ты всё им сказать захочешь,

Но будет уже нельзя.

Твой друг не найдёт ответа.

Уйдёт от ответа враг.

Что в жизни всего превыше –

Ты сам это должен знать.

Когда из тепла и света

Уходишь в холодный мрак,

Не важно, кто как услышит,

А важно успеть сказать.

Николай Михайлович успел сказать. И о друзьях, которым был предан, и о женщинах, которые оставили след в его душе, и о красоте южного края с зелёными погонами полей, лесными шорохами, гремучими сплетениями молний, степными ветрами и тихими вечерними сумерками… Его лирический голос не был громким, потому что сам поэт не форсировал звука, но этот голос невозможно было не услышать. Сильные чувства он умел «упаковать» в сдержанные, трепетные строки:

Ещё один мятежный снегопад,

упав на землю, мне на долю выпал.

Он засветло неторопливо сыпал,

а к ночи – приударил невпопад.

Под фонарями призрачно светясь,

кружили хлопья, заполняли воздух,

и улица в летучих этих звёздах

с реальностью утрачивала связь.

Войди мне в память, сумасшедший снег,

безветрием, седыми деревами

и тем контрастом с чёрными бровями,

какой возможен в чёрно-белом сне.

Он не делил всё увиденное и понятое на «чёрное» и «белое», особенно в человеческих отношениях, а различал десятки полутонов, не одобряя ни грубой прямоты, ни яркого света, бьющего в глаза. И это свойство его натуры стало и свойством поэтического дара. Вам не придется долго листать сборники скрёбовских стихов, чтобы убедиться в этом.

Густели тени вечера,

Земля была шершава.

От «ничего» до «нечего»

легла моя держава.

И всё в ней было подлинным,

устойчивым, родимым,

а я был просто подданным,

земле необходимым.

Бежали многоточия

огней по автостраде,

и тормоза настойчиво

скрипели где-то сзади.

И сердце было тронуто

лишь тем, что не задето,

и ни на что не пролито

обманчивого света.

Он не страдал злоречивостью и никогда не брал на себя смелость судить кого бы то ни было, но иронию позволял и, прежде всего, по отношению к самому себе: к тому, что был хроническим отличником; что «между мнимым и действительным закружился, обособился, – хоть и не был осмотрительным, а прижился, приспособился…», что «приметы постаренья заметны без старанья: всё реже озаренья, всё чаще озиранья».

Как всякий тонко чувствующий человек, он много размышлял о смерти, и сегодня читать эти строки особенно горько:

…Дорогие мои друзья!

Если я не помог вам, значит,

Никогда не откликнусь я.

Значит, я подорвался на мине,

В полынью угодил, скользя.

Безнадёжно застрял в трясине.

Значит, нет меня и в помине,

Дорогие мои друзья!

Но не это меня заботит.

Не такая страшит беда:

Вдруг меня вы не позовёте –

Что тогда?..

Позовите меня непременно

В ожидании трудного дня.

Я и мёртвый вырвусь из плена,

Если вы позовёте меня.

Мне нельзя, мне нельзя иначе,

Дорогие мои друзья!

Если вы не позвали, значит.

Навсегда похоронен я.

Дорогой Николай Михайлович! Не навсегда, нет! Вы сами это предвидели и на это надеялись:

Мы времени себе не выбираем:

Рождаемся, когда приходит срок,

Случается, до срока умираем,

И в промежутке выбор не широк.

…………………………………….

И всё же время нам принадлежит:

Ведь каждый день, что нами пережит,

Став памятью, послужит людям снова.

Всё так! Стихи Скрёбова, став памятью, служат нам и сейчас. И он сам, добросердечный, открытый, с непокладистой совестью. Он всегда работал, не пользуясь правом свободного художника: в газете «Молот», в журнале «Дон», в компании «Дон-ТР», и у каждого из его коллег остался персональный подарок от Николая Михайловича – стихи ко дню рождения. Он был внимательным и щедрым и не ждал ответных благодеяний. У сборников его стихов – ведь неслучайные названия: «Эпоха бережной любви», «Корень добра», «Родство»…

Скрёбовская лирика музыкальна, и вполне естественно, что на его стихи написаны десятки песен. Они звучали и в спектаклях Ростовского Тюза, и в концертах, и в один из его замечательных юбилейных вечеров, организованных Анатолием Цукером в Доме актёра.

Отпуск он понимал как работу и всегда тащил с собой в благословенные черноморские края тяжёлую пишущую машинку старого образца, чтобы через месяц привезти в Ростов новые стихи. «Меня моя работа любит», – писал он, посмеиваясь над тем, что читатели наверняка вспомнят известную пословицу о тех, кого работа любит. Прописные истины его веселили, неконфликтность и незлобивость всё равно не могли поколебать твёрдых понятий о жизни. Он никогда не старался, что называется, сесть во главе стола и сам сказал об этом точнее всех возможных комментариев:

Ничем не примечательная птица

Себя хозяйкой чувствует в саду:

Всю ночь поёт она, и мне не спится,

И я на голос медленно иду.

Но по каким-то правилам певица

Молчит у человека на виду.

Стою – молчок. Ушёл – и снова пенье…

Таков талант: и скромность, и терпенье.

ПРИМЕЧАНИЕ:

1. Здесь и далее цитаты приведены по сборникам Н. М. Скрёбова: «Корень добра» (М.,1970), «Под неспокойною звездой» (Ростов, 1971), «Тысяча ударов сердца» (Ростов, 1977), «Родство» (М.,1979), «Будничные праздники» (Ростов, 1986).