БАЛАБИН Евгений Иванович

БАЛАБИН Евгений Иванович (22.12.1879 - 27.10.1973), полковник (03.1915), генерал–майор (23.11.1917), генерал-лейтенант. Из дворян Войска Донского. Казак станицы Новочеркасской, Черкасского округа.

Военное образование:

- Донской кадетский корпус (1898)
- Николаевское кавалерийское училище (по 1-му разряду, 1900).

Офицер лейб-гвардии Казачьего полка (1900-1914).

Участник Первой мировой войны:

- помощник старшего адъютанта отдела генерал-квартирмейстера штаба 9-й армии (1914 - 24.03.1915);
- исполняющий должность начальника штаба 5-й Донской казачьей дивизии (24.03.1915 - 29.04.1916);
- командир 12-го Донского казачьего полка (29.04.1916 - 19.08.1917);
- командующий 2-й бригадой 9-й Донской казачьей дивизии (19.08. - 23.11.1917);
- командир той же бригады (23.11. – декабрь 1917).

Участник Гражданской войны. В декабре 1917 г. приехал на Дон и поступил в распоряжение войскового атамана Войска Донского.

Занимал должности:

- командующий войсками Макеевского района (декабрь 1917 - январь 1918),
- командующий боевой линией обороны г. Новочеркасска (01. - 04.04.1918);
- в Заплавской группе войск (апрель 1918);
- член Войскового Круга Войска Донского (1918).

В 1920 г. эвакуировался в Турцию, в 1921 г. - на Балканы, и в том же году - в г. Прагу (Чехословакия). Участник Второй мировой войны. Умер в г. Вене (Австрия).

Награжден орденами:

- Св. Анны 3-й ст. (1909)
- Св. Станислава 2-й ст. (1912)
- Св. Анны 2-й ст. с мечами (1914)
- Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (1915)
- Св. Владимира 3-й ст. с мечами (1916).

Сочинения

Балабин Е. И. Далекое и близкое. Старое и новое. – М. : Центрполиграф, 2009. 380 с.

Балабин Е. И. Мои воспоминания. Командование 12-м Донским казачьим полком // Военная быль. – Париж, 1971. - № 108 (январь). – С. 29-34.

Литература

Алабин И. М. Донской генералитет в изгнании : опыт библиографического словаря / И. М. Алабин В. Д. Судравский. М., 2001. С. 27-30.
Волков С. В. Генералы и штаб-офицеры русской армии : опыт мартиролога : в 2-х томах / С. В. Волков. Москва : ФИВ, 2012. Т. 1. С. 81.
Волков С. В. Офицеры казачьих войск : опыт мартиролога / С. В. Волков. М. : Ун-т Дмитрия Пожарского : Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2013. С. 63.

Воспоминания

В нашем полку был такой случай: приказ из штаба дивизии: «Срочно выслать две сотни и заполнить прорыв между пехотными частями до нашего подхода». Под командой полковника Александра Митрофановича Грекова прискакали в назначенное место. Вместо окопа узкая канавка в пол-аршина глубиной — можно только ноги в нее опустить. Перед канавкой, вдоль всей ее длины, сложены штабели шпал. Казаки разместились по канавке, а мы, офицеры, вышли вперед и сели на шпалы. Начался обстрел позиции тяжелыми снарядами. Интересно было смотреть, когда тяжелый снаряд попадал в шпалы: силой взрыва эти огромные шпалы, как щепочки, взлетали на высоту трехэтажного дома и с громом падали назад. Сотник Ш. сказал: «Ну что, если такой снаряд да попадет в глаз?» Посмеялись, но спрятаться некуда, и мы спокойно ждали своей участи. Слава богу, ни одному из нас снаряд в глаз не попал. Через полчаса обстрел прекратился. Наступила ночь. Выставили сторожевое охранение и впереди его спрятали секрет. Мы, офицеры, перешли в хату здесь же, у канавки, поужинали и сидим разговариваем. Казак докладывает: «Пехотный солдат пленного немца привел». — «Зови сюда и солдата, и немца». Солдат рассказывает: «Я обозный 3-го разряда такого-то полка. Меня послали с пакетом в обоз 2-го разряда. Я заблудился и не знал, куда я заехал. Ночь, тьма. Слышу, по дороге идут люди. Спрятался за сарай и слушаю, наши или нет? Слышу, говорят не по-нашему. А один из них, задний, забежал за сарай и наткнулся прямо на меня. И не знаю — я его взял в плен или он меня. Что-то говорит — не понимаю. И мы пошли, держась друг за друга, и не знаем, куда идем, и нашли прямо на ваш секрет, казаки нас и схватили. Возьмите, пожалуйста, этого немца, я не знаю, что с ним делать».

Обозному солдату дали бумагу о том, что он храбро взял немца в плен, и он, без сомнения, получил Георгиевский крест. Накормили его и показали дорогу к своей части. А с немцем долго разговаривали. Поужинал он и сидел с нами, курил. Оказалось, что он ранен был под Верденом, лежал в госпитале и по выходе из него попал на Восточный фронт, когда наши армия, не имея снарядов, отступала под натиском врага. Его спросили, знает ли он, какой мы части. «Гусары?» — «Нет». — «Уланы?» — «Нет». — «Драгуны?» — «Нет». — «Тогда я уже не знаю, кто же вы?» — «Мы казаки». Немец вскочил, прижался к стене, расставив руки, побледнел, дрожит. «Чего же ты испугался? Ведь ты целый час сидишь с нами, накормили тебя, куришь». Он сказал, что вся немецкая армия знает, что к казакам нельзя попадаться — выкалывают глаза, сдирают кожу и прочее. «Всем нам так объясняли».

Трепали наш полк, не стесняясь, и перебрасывали из одной армии в другую. Где более серьезное положение, где тяжело — посылали наш полк.

По какому-то случаю Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич послал нашему полку телеграмму, и эта телеграмма через две недели вернулась обратно к нему «за ненахождением адресата». Конечно, Великий князь страшно рассердился и приказал разыскать наш полк и отправить в Ставку.

За эти несколько месяцев я получил Анну 2-й степени с мечами и Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Владимира 4-й степени Великий князь лично повесил мне на грудь.

22 марта 1915 года, в день Святой Пасхи, я был произведен в полковники, сдал сотню Его Величества и назначен был помощником командира полка по строевой части.

На Пасху Великий князь Николай Николаевич, христосуясь с нами, каждому подарил серебряный жетон в виде яичка с короной и буквами «Х.В.» и надписью: «Ставка Верховного главнокомандующего», а на левой стороне жетона — «22 марта 1915 года».

Вскоре после этого в Ставку приехал Государь Император. На обед были приглашены командир полка и три полковника: помощники командира полка, адъютант и командир сотни Его Величества.

Обыкновенно во время обеда без разрешения старшего встать нельзя, но во время войны каждый мог встать без разрешения и идти к своему делу. Дежурный флигель-адъютант обошел за столом всех нас, лейб-казаков, и сказал, чтобы мы не уходили, что Его Величество хочет с нами говорить.

Когда обед окончился, Государь разговаривал с нами в саду недалеко от палатки. Расспрашивал о наших боевых действиях, об убитых и раненых. Потом обращается ко мне и говорит: «А вы должны быть довольны — рано попали в полковники». — «Я, Ваше Величество, всем доволен». — «Ведь вы моей сотней командовали два года?» — «Так точно, два года без одной недели». — «Да, я помню». Какая изумительная память. Тогда я не знал, что это было мое последнее свидание и последний разговор с Государем Императором, которому я всегда был предан всей душой.

…

19 июня 1915 года мы второй раз из Ставки были отправлены на передовые позиции, но теперь мы воевали уже в составе нашей 1-й Гвардейской Кавалерийской дивизии. Начальником дивизии был генерал-лейтенант Казнаков.

Я не помню подробности перечисленных ниже боев (записки остались в Праге) и потому только перечисляю их из моего послужного списка.

17 августа был бой у деревни Дацюны.

19 августа бой у деревни Ужужели.

21 августа опять бой у деревни Дацюны.

26 августа бои у деревни Астыки.

27 августа бои у деревни Жиндулы.

28 августа 1915 года был арьергардный бой у фольварка Шелковщизна. Мне поручено было защищать позицию у этого фольварка с тремя с половиной сотнями и двумя пулеметами до отхода нашей пехоты на заготовленные позиции. У фольварка я должен был держаться насколько возможно и потом отойти на вторую позицию у Лиснова-Гора, откуда уже не смел уйти до приказания. Мне на по¬мощь пришел страшный туман. Огромные силы противника не пред¬полагали, что перед ними небольшая горсточка спешенной кавалерии. Но и я не мог видеть, что они постепенно окружают меня. Оказалось, что я окружен был со всех сторон. Прискакал казак, случайно увидевший с горы эту картину, со словами: «Вы окружены со всех сторон, мне пришлось пробиваться, чтобы вас предупредить». Я послал сотнику Ноздееву приказание скорей присоединиться ко мне с пулеметами, так как мы отходим.

Спокойно выйти из этого окружения мне помог опять же этот благодатный туман. На второй позиции было легче, и я держался там до приказания присоединиться к полку.

У окопов ко мне подошел незнакомый, совсем молодой, красивый, жизнерадостный подпоручик. Он что-то весело рассказывал. Его окликнули, чтобы скорее шел в окоп, и я еще не сошел с этого места, как его уже несли убитого к лазаретной линейке. Так мне было жалко этого незнакомого подпоручика...

Меня за этот арьергардный бой представили к ордену Владимира 3-й степени с мечами. Я спросил полковника П.П. Юрлова, почему не к Георгиевскому оружию, ведь по статуту вышедшему из окружения противника полагается Георгиевское оружие. Полковник Юрлов ответил мне: «Владимира 3-й степени ты получишь через две недели, а Георгиевское оружие, после обсуждения в Георгиевской думе, ты получишь, может быть, через полгода. А война не кончается, и ты еще десять раз успеешь получить и Георгиевское оружие, и Георгиевский крест».

В дальнейшей службе я несколько раз выполнял условия для получения и Георгиевского креста, и Георгиевского оружия, но ни разу не был представлен к ним. Об этом скажу позже.

30 августа был бой Казачьей бригады у деревни Троки и Госпоришки с превосходящими силами наступающего противника. В этом бою полк понес большие потери убитыми и ранеными. В этом бою был тяжело ранен мой большой друг и компаньон по охоте Михаил Михайлович Алфераки.

4 сентября в пешем строю, под моей командой, с четырьмя с половиной сотнями и двумя пулеметами, была атака на немцев, находящихся в окопах у М. Солы. У противника был батальон пехоты и три спешенных эскадрона. В этом бою мы понесли большие потери.

28 февраля я получил орден Святого Владимира 3-й степени с мечами. Со 2 марта по 30 марта 1916 года я временно командовал лейб-гвардии Казачьим Его Величества полком.

29 апреля 1916 года я был назначен командиром 12-го Донского генерал-фельдмаршала князя Потемкина Таврического полка. Перед этим мне предлагали два полка.

Один раз полк второй очереди и другой раз полк третьей очереди. Но я отказывался, так как эти льготные полки большей частью находились при штабах дивизии или корпусов. А от первоочередного полка я уже не мог отказаться.

15 мая я уехал из родного лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка и 28 мая вступил в командование 12-м Донским казачьим полком 11-й Кавалерийской дивизией, 6-го конного корпуса. Начальником 11-й Кавалерийской дивизии был генерал-лейтенант Дистерло, а командиром корпуса генерал-лейтенант Вельяшев.

Помощниками командира полка у меня были полковник Дронов, полковник Клевцов и войсковой старшина Сагацкий, вскоре произведенный в полковники. С Клевцовым мы вместе учились в кадетском корпусе и в Николаевском кавалерийском училище. Он годом раньше окончил училище и был произведен в хорунжие в лейб-гвардии Атаманский Его Императорского Высочества Государя Наследника-Цесаревича полк.

…

Полк часто получал сложные задачи и всегда выполнял их с полным успехом. Начальник дивизии часто собирал командиров полков — давал указания и разъяснения. Как-то после заседания, когда я остался вдвоем с начальником дивизии, я говорю ему: «Мои офицеры высказали мне некоторое неудовольствие, что полки получают задачи не по очереди, а как сложное и трудное дело — посылают наш полк, каза¬ков». Начальник дивизии даже возмутился: «Как же они не понимают, что вот на такое дело я никого не мог послать, кроме вас, и на такое, и на такое... (Начдив перечислил несколько дел — боев.) Когда я посылаю вас, я не только уверен в том, что все будет выполнено, но и в том, что вы всегда сделаете больше, чем вам поручено. Разрешите мне завтра приехать к вам обедать — я поговорю с офицерами». — «Пожалуйста, очень рады будем, не надо и спрашивать, всегда рады видеть вас у себя».

(Балабин Е. И. Далекое и близкое. Старое и новое. – М. : Центрполиграф, 2009. С. 130-136).

Наталья ЗАЙЦЕВА