Ученые, деятели донской науки

Н. А. КАЗАРОВА

ХРАНИТЕЛЬ ИСТОРИИ

Иван Павлович Козловский

С именем Ивана Павловича Козловского связано становление исторического образования на Дону. Будучи известным учёным, профессором Варшавского университета, он в годы Первой мировой войны волей судеб оказался вместе с университетом в Ростове-на-Дону и в необычайно тяжёлых условиях все силы отдал сохранению исторического наследия и развитию донского краеведения.

И. П. Козловский родился в Тамбове 25 декабря 1869 года. Отец был канцелярским чиновником, кончил службу коллежским секретарем и почётным гражданином [1, л. 17]. Образование будущий историк получил в Тамбовской гимназии и Киевском университете св. Владимира, где учился у профессора В. С. Иконникова. В 1892 году он окончил курс историко-филологического факультета с дипломом первой степени и золотой медалью за сочинение «Сильвестр Медведев». По решению Совета университета сочинение Ивана Козловского было опубликовано в «Университетских известиях» [2]. Сразу после окончания университета И. П. Козловский начал педагогическую деятельность. В Киеве он преподавал в женской гимназии Бейтель, коммерческом училище, торговой школе. В 1899–1900 годах он сдал испытание на степень магистра русской истории при Киевском университете. После защиты в 1907 году в Харьковском университете диссертации на тему: «Ф. М. Ртищев. Историко-биографическое исследование» и получения ученой степени магистра Иван Павлович стал читать лекции в звании приват-доцента в Киевском университете. В том же году он был переведён на должность наставника-руководителя гимназии, состоявшей при Историко-филологическом институте в Нежине, а с 1908 года читал лекции и в самом институте. В 1909 году И. П. Козловский был избран экстраординарным профессором Варшавского университета по кафедре русской истории [3].

В Варшаве Козловский успешно завершает работу над главным своим сочинением «Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве» [4].

История почтового дела в России занимала особое место в творческом наследии И. П. Козловского. Связано это с рядом причин. Первой из них была необходимость изучения почтовой системы для понимания общего состояния России второй половины XVII века, степени государственного единства. Именно почта служила необходимым связующим звеном между метрополией и периферией, с ней было связано развитие инфраструктуры страны. Развитие почтового дела напрямую совпало с периодом подъёма России, усиления её внешнеполитических связей.

Историография развития почтового дела в России до появления работы Козловского была недостаточной, многие актуальные вопросы были слабо изучены или не изучены вообще. Основной упор делался на изучение почтового дела в отдельных регионах. Общего же анализа почтовой системы в рамках всей страны не проводилось. Решить эту задачу и было призвано вышедшее в 1913 году, к 300‑летию дома Романовых, в издательстве Варшавского университета двухтомное исследование И. П. Козловского. Это классический труд по истории почты второй половины XVII века. Наибольший интерес представляет история почтовой гоньбы из Москвы в Новгород и далее «за море». По богатейшим материалам Московского архива Министерства иностранных дел историк до мельчайших подробностей воссоздал картину работы почты. До сих пор все сведения о «заморской» почте XVII века в позднейшей исторической литературе не оригинальны. Они почерпнуты из исследования И. П. Козловского.

Научную работу историк совмещал с преподавательской деятельностью и научным руководством. Среди его учеников был будущий академик АН СССР Борис Дмитриевич Греков. Преподавательская деятельность И. П. Козловского была весьма разнообразной. Наряду с общим курсом русской истории он читал и специальные курсы, в частности по истории русского просвещения, методике, методологии и философии истории, исторической географии, архивоведению.

Первая мировая война положила конец размеренной жизни учёного.

Иван Павлович принял самое деятельное участие в эвакуации университета из Варшавы в Ростов. Совет университета принял решение командировать его в качестве представителя от историко-филологического факультета по надзору за приспособлением помещений в Ростове, предназначенных для занятий [5, л. 217].

Однако уже в 1915 году встал вопрос о назначении Козловского директором Нежинского института. В 1916 году Козловский переехал в Нежин. Там его застала революция. В тяжёлых условиях гражданской войны он не только руководил институтом, но и всеми силами старался сохранить историческое наследие. Его усилиями в 1919 году был организован архив и музей в Нежине [6, л. 99 об.]. Но в Нежине Козловский оставался недолго. Уже в декабре 1918 года он был вновь зачислен в Донской университет, но смог уехать из Нежина только в сентябре 1919‑го, к началу нового учебного года. В Ростов Козловский вернулся вместе с семьёй: женой, четырьмя дочерьми и внучкой. Сын находился за границей.

Жили Козловские очень скромно, занимая одну комнату и угол [7]. О бедственном положении семьи свидетельствует ходатайство правления Донского университета в Отдел народного просвещения от 27 сентября 1919 года. В нём говорится, что «назначенный на должность ординарного профессора по кафедре русской истории в декабре 1918 года И. П. Козловский лишь теперь, по занятии Нежина, мог явиться на место назначения и вошёл в Правление университета с представлением, в коем указывает на своё бедственное положение, вследствие невозможности нанять не только квартиру, но даже комнату, т. к. свободных совершенно не имеется. Приютившись временно со своей семьёй в числе 5 взрослых лиц женского пола у сослуживцев, профессор Козловский просит возбудить ходатайство перед высшим начальством о реквизиции для его семьи в Ростове или Нахичевани, хотя бы в предместьях, квартиры или даже просто комнаты, где могла бы разместиться его семья. Ввиду такого положения Правление университета имеет честь покорнейше просить Вашего ходатайства о реквизиции для профессора Козловского трёх комнат с кухней в квартире проректора Ящинского, реквизированных у него военными властями, а если это невозможно, то в другом помещении. Ректор Митрофанов» [8, л. 82]. Отдел народного просвещения просил реквизиционную комиссию оказать всяческое содействие правлению университета в подыскании и отводе помещения для профессора Козловского [8, л. 83]. Однако просьба не была удовлетворена «ввиду приказа Донского Атамана… о воспрещении реквизиций» [8, л. 86]. Помимо тяжёлых жилищных условий, крайне недостаточными были средства существования большой семьи. Попытка директора библиотеки, профессора Е. А. Черноусова, трудоустроить дочерей Ивана Павловича практикантками в библиотеку вызвала обвинение в его адрес в насаждении семейственности [9, л. 3].

Несмотря на бедственное положение, И. П. Козловский с первых дней возвращения в Ростов включился в работу университета. 25 сентября 1919 года Совет университета избрал его своим представителем в качестве члена комиссии студенческих общежитий [8, л. 150].

Козловский взял на себя обязанности заведования «разгромленным» нумизматическим кабинетом [10, л. 160], привёл его в порядок, заботился о приобретении книг по археологии и нумизматике [10, л. 112, 173].

В начале 1920 года университет перешёл в ведение органов советского правительства.

Установление на Дону советской власти поставило учёного, как представителя старой профессуры, перед сложным выбором – признание новой власти и переход на марксистские позиции либо отказ от продолжения профессиональной деятельности. И. П. Козловский, как и большинство его коллег – гуманитариев Донского университета, сделал выбор в пользу советской власти: «Безоговорочно признав Советскую власть, я охотно продолжал нести службу с 1920 года до самой отставки, а после отставки добровольно продолжал работать в архивном управлении» [11, л. 68]. Понятно, что такой выбор тяжело дался историку, так как предполагал постепенное изменение мировоззрения, переход на позиции марксизма. Марксизм тогда ещё не занимал главных позиций в русской исторической науке и вызывал скептическое или враждебно-ироническое отношение в профессорской среде.

В Ростове во всей широте проявились организаторские способности учёного, в том числе в области изучения донского края. Он принимал активное участие в создании археологического института в Ростове, педагогического института в Новочеркасске, в организации Донского архивного управления и педагогического факультета Донского университета.

Своим долгом историка И. П. Козловский считал сохранение исторического наследия. Поэтому он активно участвовал в становлении архивного дела на Дону, в подготовке кадров архивных работников. Подготовкой архивистов И. П. Козловский занимался в 1919 году в Донском археологическом институте, а в 1920 году он возглавил Центральный исторический архив Донской области. С 1921 года учёный совмещал должность заведующего архивом с должностью заведующего научно-издательским отделением Донского архивного управления. Помимо общего руководства и создания методической базы для развития архивного дела, Иван Павлович принимал участие также в технической работе по архиву: составил, устроил и описал показательный архив, что было в условиях дефицита квалифицированных кадров способом подготовки архивных работников.

В 1921 году в Ростове проходил 1‑й краевой съезд музейно-архивных деятелей. Протоколы съезда отразили активную роль И. П. Козловского в его подготовке и проведении. Учёный был избран членом бюро по подготовке съезда, присутствовал на всех его заседаниях [11, л. 152], возглавил архивную секцию съезда, составил положение о съезде [12, л. 4]. Как заведующий Центральным историческим архивом Донской области он был избран в президиум съезда [12, л. 3, 3 об., 4], выступил с докладами «Научное изучение архивов и задачи центральных исторических архивов» и «Археографическая экспедиция», в которых определил основные задачи развития архивного дела [13, л. 2 об.]. Выступая с трибуны съезда, он с тревогой говорил о расхищении архивов: «Революция 1917 года открыла двери для науки, но оставила архивы вовсе без дверей, результатом было их расхищение» [13, л. 6 об.]; заявлял о необходимости централизации архивного дела, чтобы сохранить архивы [13, л. 65].

В июне 1925 года по инициативе Донского областного архивного бюро и на средства только что созданного Северо-Кавказского краевого архивного бюро в Ростове открылась первая выставка архивных документов. Иван Павлович активно участвовал в подготовке и проведении выставки, видя в ней важное событие в пропаганде архивного дела, доказательство необходимости и государственной значимости архивной работы. Он считал, что основной целью выставки должно стать пробуждение в массах сознательного отношения к архивным материалам и уважительное отношение к тому, что «презрительно называется исписанной бумагой» [13, л. 65 об.]. Донское архивное управление, возникшее в 1920 году, на первых шагах своей деятельности натолкнулось на крайне невежественное отношение к архивным документам не только со стороны рядовых граждан, но и со стороны государственных учреждений. «Везде господствовала мысль, – писал Козловский, – что исписанная бумага – вещь совершенно ненужная» [14, с. 14]. Бумажный кризис заставлял разрушать архивы, выделяя из них чистую бумагу и отправляя исписанную на фабрику для переработки. В результате множество ценных материалов не только в станицах и сёлах, но и в Новочеркасске, Нахичевани, Ростове и других городах края погибло. Это и заставило организаторов выставки выбрать себе принципом слова: «исписанная бумага – фотография прошлого. Берегись уничтожать её, не подумавши» [14, с. 15]. Руководствуясь этим принципом, Козловский тщательно подбирал материалы для выставки из ростовского, новочеркасского и краевых архивов. Ряд документов, в том числе документы семейного архива орловских помещиков Корсак-Уложенского и Лещинского, наглядно иллюстрирующие развитие крепостного права, он приобрёл у букиниста для архива на одном из местных базаров. Расчёт делался на то, чтоб посетители усваивали себе внимательное и бережное отношение к архивам. Путём бесед и демонстрации материалов выставки посетители получали представление о том, как старая, исписанная бумага может охранять права местности, населения, частных лиц, как она может явиться учительницей хозяйственной и общественной жизни, хранительницей приобретённых знаний и т. д. Посетителям выставки показывали указы и распоряжения правительства, из которых следовало, когда и как были утверждены те или иные права области и народонаселения; документы частных лиц, дающие им те или иные права; хозяйственные документы; проекты и планы исследований и работ; материалы статистики.

На второе место организаторы выставки поставили материалы по технике архивного дела. Здесь преследовалась цель дать некоторые практические указания провинциальным архивным работникам в деле разработки, укладки и описания архивных материалов.

Выставка была постоянно действующей. В 1926 году Козловский много сделал для её преобразования. Благодаря его усилиям выставка пополнилась новыми интересными материалами из Новочеркасского архива. По желанию посетителей к экспонатам были присоединены документы по истории революции. Необходимость обновления выставки диктовалась большим количеством посетителей. В отдельные дни их бывало до 300 человек. Иван Павлович считал, что выставка должна стать ближе прежде всего краеведам, «…на которых должна упасть большая часть работы по охране, учёту и изучению архивов края, для чего необходимо активное участие Крайархбюро совместно с СКБК в деле организации экскурсий на выставку по заранее разработанному плану» [14, с. 15].

Результатом многочисленных поездок И. П. Козловского по донскому краю было существенное пополнение фондов ростовского архивохранилища. На основе документов, обнаруженных учёным в архиве Черкасского станичного правления и архиве хопёрского окружного атамана, была написана статья «Один из эпизодов революционных движений на Дону в XVIII веке» [15, с. 125–134]. Статья была посвящена беглому крепостному крестьянину Федоту Богомолову, который под именем Петра III пытался поднять восстание среди донских казаков в 1772 году. На основе рассказанных по документам эпизодов с казаками Трёхостровянской и Пятиизбянской станиц Козловский делает вывод о том, что в XVIII веке шло безостановочное брожение среди донского казачества. Причиной этого была «борьба донского казачества с централистической политикой русского правительства» [15, с. 125]. После Булавинского восстания Петру I удалось ограничить автономию Дона. Правительство не раз предпринимало попытки выселения казаков частями в другие места. С другой стороны, постепенно превращалось в фикцию выборное начало среди казаков. Политика правительства больно задевала казачество, и только принцип «разделяй и властвуй» позволял подавлять казачьи бунты. «Правительство искусно разделяло казачьи силы: лучшие из них были в турецком походе, отдельные отряды были на Кубани, Волге и других местах, везде изолированные, рядом с регулярной армией» [15, с. 127]. Реформа Потёмкина в 1776 году окончательно подорвала автономию Донской области: «Реформа эта, окончательно отделившая гражданскую власть от военной, прошла благополучно, но попытка нового разрежения казачьей массы на Дону, предпринятая правительством несколько лет спустя, а именно – попытка выселить донских казаков на Кубань вызвала такое упорное сопротивление, что была проведена лишь в ничтожных размерах. Во всяком случае, автономия донцов отходила в область истории уже в рассматриваемую нами эпоху» [15, с. 127]. В приложении к статье были приведены архивные документы, лёгшие в её основу. Они ярко иллюстрируют настроения казачества и меры, предпринимавшиеся властями для подавления казачьих бунтов.

Любовь к науке, к работе в архивах, к краеведению, Иван Павлович старался привить студентам. Для подготовки краеведческих работ студентами педагогического факультета Донского университета он организовывал экскурсии в Донской государственный музей искусств и древностей, в соседние города, читал популярные лекции-доклады по краеведению.

Историк В. А. Голобуцкий, поступивший в 1927 году в Северо-Кавказский университет на социально-экономическое отделение, реорганизованное вскоре в историко-экономическое, с большой благодарностью вспоминал И. П. Козловского, у которого ему довелось учиться. «Думаю, не только я, – писал он в своих воспоминаниях, – но и многие другие из моих университетских товарищей помнят И. П. Козловского. Как сейчас вижу маленькую фигурку человека в тёмном костюме. Проф. Козловский заведовал кафедрой русской истории, читал нам курс летописей и вёл практические занятия. Проф. Козловский был человеком большого душевного обаяния. Отечески относясь к своим питомцам, он искренне хотел помочь нам в приобретении исторических знаний. Он часто приглашал студентов на заседания кафедры, обычно в тех случаях, когда отмечались историко-революционные даты, организовывал экскурсии, выступая в роли превосходного гида. С ним мы целым курсом ездили осматривать исторические памятники Азова и Таганрога. Он же возил нас на археологические раскопки, прививал любовь к краеведению, руководил нашей архивной практикой, обучал палеографии, старался привить навыки научного исследования – давал темы рефератов, которые мы должны были разрабатывать на основе архивных источников. В то время Иван Павлович занимался крестьянской войной под руководством Е. Пугачева и историей древней Тамани и делился с нами своими наблюдениями» [16, с. 122].

Много сил и энергии отдавал Козловский работе в Северо-Кавказском краевом обществе археологии, истории и этнографии, объединившем научные силы для изучения донского края. После смерти в феврале 1925 года его председателя А. И. Яцимирского он возглавил общество. По словам Б. В. Лунина, в лице Ивана Павловича общество приобрело опытного руководителя и исключительного по своей любви и преданности науке человека [17, с. 137]. Учёный не только организовывал научные заседания, на которых заслушивались и обсуждались разнообразные доклады по проблемам краеведения. Был разработан план широких краеведческих исследований, созданы секции, призванные вести научно-популярную и общественную работу. Возглавляемое Козловским общество было инициатором проведения археолого-этнографической экспедиции в дельте Дона в 1926 году, составления археологических карт отдельных районов края.

Многогранная деятельность И. П. Козловского была насильственно прервана в 1930 году, когда началось наступление на краеведческие организации.

В 1930 году в Северо-Кавказском госуниверситете прошла чистка научных работников [18, л. 14]. В местной периодике появились статьи, в которых подчёркивалось, что, так как успехи социалистического строительства приближают к гибели капиталистический мир, то по всему фронту обострилась классовая борьба. В газете «Молот» было опубликовано заявление группы научных работников педфака СКГУ. В нём говорилось: «Мерзко и мстительно работают отбросы капиталистического мира, и, к сожалению, среди них есть и отдельные научные работники. В эти исторические дни мы, научные работники, должны ясно сказать, с кем мы: с рабочим классом или против него. На общественном смотре профессорско-преподавательского состава СКГУ [он прошёл 24 мая 1930 года. – Н. К.] вскрылись отдельные случаи аполитичности, непонимания того, что должен представлять собой советский учёный как учёный-общественник, появился похороненный Октябрьской революцией лозунг «наука вне политики». На фоне того, что Северо-Кавказский университет находился в центре южной контрреволюции, причём часть профессорско-преподавательского персонала была связана с белым правительством, появился особый тип маскирующих свои политические взгляды. Реформа высшей школы, как основа борьбы за кадры, за пролетаризацию высшей школы встретила в нашей среде противников. Самая неприкрытая религиозность и мистические настроения владеют умами некоторых наших учёных (профессор Козловский, профессор Мордухай-Болтовской), учёных, которые должны воспитывать новые кадры в коммунистическом духе. Отсутствует у многих марксистско-ленинская подготовка. Группа научных работников педагогического факультета СКГУ решительно отмежёвывается от реакционной и не определившейся в политическом отношении части научных работников, от нежелающих признать и исправить свои политические ошибки» [19].

1 октября 1930 года И. П. Козловский был отстранён от научно-преподавательской работы, но продолжал работать в архивном управлении до 4 февраля 1931 года [11, л. 172]. Позже в показаниях на допросе 8 мая 1931 года он назовёт причинами своего снятия с работы недостаток марксистского направления в научной деятельности и религиозность [11, л. 172].

В феврале 1931 года по обвинению в контрреволюционной деятельности была арестована группа историков и археологов, членов Северо-Кавказского краевого общества археологии, истории и этнографии. И. П. Козловский был одним из членов-учредителей общества [20, с. 3], а в 1925–1926 годах его председателем. Поскольку он получал евразийскую литературу, переписывался с П. Н. Савицким, его обвинили в связях с представителями заграничного белоэмигрантского центра евразийства.

Профессору ставились в вину также близкие отношения с академиком С. Ф. Платоновым, который фигурировал к тому времени как руководитель ликвидированной в Ленинграде контрреволюционной организации. Учёный категорически утверждал, что ни о какой контрреволюционной организации, возглавляемой Платоновым, ему не было известно.

Решением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 8 сентября 1931 года по ст. 58 п. 10 УК РСФСР И. П. Козловский был лишён права проживания в 12 населённых пунктах с прикреплением к определённому месту жительства сроком на 3 года [11, л. 376]. По всей видимости, он был выслан на Урал, а позже перебрался в Казахстан. Там, в городе Уральске, как нам удалось выяснить, он преподавал в педагогическом институте. В Государственном архиве Западно-Казахстанской области сохранились сведения об участии И. П. Козловского в работе 2‑й научной конференции Уральского педагогического института 19 мая 1940 года [21, л. 11], а также его тезисы к лекции «Взаимоотношения русских и финских племён в исторической перспективе».

Другим свидетельством научной и педагогической деятельности И. П. Козловского в Уральске является отчёт о работе Уральского педагогического института, помещённый в «Историческом журнале» в 1943 году [22, с. 108].

В нём, в частности, есть сведения о том, что в Уральске Козловский издал работу «Источниковедение истории народов СССР». Это был курс лекций, который автор читал на протяжении всей своей преподавательской деятельности с 1909 года и безуспешно пытался издать в 1920‑е годы в Ростове-на-Дону [6, л. 100].

На самом деле книга, полностью подготовленная к изданию, так и не вышла в свет. Видимо, не надеясь дожить до её публикации, Иван Павлович отослал рукопись в Москву в Государственную историческую библиотеку, где она хранится в отделе рукописей и редких книг [23]. Там же находится и письмо И. П. Козловского в библиотеку, в котором он писал: «Прошу принять от меня в дар мою работу «Источниковедение истории народов СССР», предназначенную главным образом для молодых научных работников. И. Козловский, профессор Уральского пед. института, доктор русской истории. 12 декабря 1940 года» [23, с. 3]. В предисловии к работе автор поясняет: «Настоящая книга представляет собой текст лекций, читанных автором в 1909–1940 гг. в высших учебных заведениях Варшавы, Нежина, Ростова-на-Дону, Челябинска и Уральска» [23, с. 4]. Таким образом, подводя итог своей научной и педагогической деятельности, Иван Павлович указывал ростовский период в качестве одного из важных периодов своей жизни. Умер учёный в Уральске 30 ноября 1942 года [24].

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ГАРО. Ф. 49. Оп. 1. Д. 39.
2. Козловский И. Сильвестр Медведев : очерк из истории рус. просвещения и обществ. жизни в конце XVII в. Киев, 1895. (Оттиск из «Университетских известий» за 1895 г.)
3. Историко-филологический институт князя Безбородко в Нежине. 1901–1912. Преподаватели и воспитанники. Нежин, 1913. С. 31.
4. Козловский И. П. Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве. Опыт исследования некоторых вопросов из истории русской культуры во 2‑й половине XVII века. Т. 1–2. Варшава, 1913.
5. ГАРО. Ф. 527. Оп. 1. Д. 1.
6. Там же. Ф. 2605. Оп. 1. Д. 78.
7. Там же. Ф. Р‑46. Оп. 1. Д. 463.
8. Там же. Ф. 493. Оп. 1. Д. 118.
9. Там же. Ф. Р‑46. Оп. 3. Д. 368.
10. Там же. Ф. 527. Оп. 1. Д. 217.
11. Архив УФСБ России по Ростовской области. Д. П‑41135.
12. ГАРО. Р‑62. Оп. 1. Д. 3.
13. Там же. Д. 6.
14. Козловский И. П. Архивная выставка 1925– 1926 г. в Ростове // Бюл. Бюро краеведения. 1926. № 3–4.
15. Известия Северо-Кавказского государственного университета. 1926. Т. 10.
16. Голобуцкий В. А. Страницы из моих воспоминаний // История СССР. 1966. № 3.
17. Лунин Б. В. Северо-Кавказское краевое общество археологии, истории и этнографии // Дон. временник. Год 2011‑й.
18. ГАРО. Ф. Р‑46. Оп. 1. Д. 392.
19. Заявление группы научных работников педфака СКГУ // Молот. 1930. 28 мая.
20. Зап. Сев.-Кавк. краевого о‑ва археологии, истории и этнографии. Кн. 1 (Т. 3). Вып. 2. Ростов н/Д, 1927.
21. Государственный архив Западно-Казахстанской области. Ф. 580. Оп. 1. Д. 156. Св. 17.
22. Полянский Ф. Уральский педагогический институт. Работа кафедры истории // Ист. журн. 1943. № 7.
23. Козловский И. П. Источниковедение народов СССР : курс лекций, читаемых авт. в 1909–1940 гг. Уральск, 1940. Рукопись.
24. Департамент юстиции Западно-Казахстанской области. Отдел РАГС УЮ г. Уральск. Актовая запись о смерти № 2271.