ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2015-й

Великая Отечественная война на Дону

В. А. ГРАДОБОЕВ

ФОМИНА БАЛКА

Константиновск

В её низовьях, где весной собирались талые воды, в лощине, прозванной Серебрянкой, полегло много советских бойцов. Собирая убитых, невозможно было пройти, чтобы не наступить на разорванные части тел. В июле 1942 года стояла сильная жара; тела, пролежавшие несколько дней в лощине, издавали удушливый запах. Немцы заставляли местных жителей перевозить мёртвых бойцов и хоронить в заранее выкопанных ямах (братских могилах) в северо-восточной части городского кладбища.

«Мы, молодые девчонки, да и многие женщины, плакали, отчего по городу разносился разноголосый вой, изредка прерываемый громкими немецкими командами. От жары и трупных испарений некоторым становилось плохо; видя изуродованные разрывами мин или снарядов тела, кто-то терял сознание. Немецкие солдаты постоянно подгоняли женщин и девчонок окриками “шнель” и толкали в спину автоматами или винтовками», – вспоминала Вера Николаевна Королькова.

Ещё в середине июля, когда уже слышалась канонада боёв, константиновские подростки Андрей Гудков, Василий Крыгин, Валентина Никулина (Кожухова), Людмила Сальникова (Онуфриенко), Таисия Лобова (Дегтярёва), Валентина Стадникова (Толпинская), её сестра Нина, Марта, Александр и Леонид Латынины видели, как части Красной Армии отступали по военным переправам через Дон. Вереницы техники, гужевых повозок, беженцев, остатки воинских частей тянулись из донских степей непрерывным потоком. Всё чаще налетала немецкая авиация.

В конце месяца, после окончания боёв, на возвышенности по левую сторону Фоминой балки ребята нашли два блиндажа и в одном из них – тела трёх бойцов. Оружие и боеприпасы спрятали в блиндаже, а солдат закопали сапёрными лопатками в ямках глубиной не более 30 см поблизости – не было времени и возможности похоронить их достойно, ведь вокруг уже несколько дней хозяйничали немцы.

В одном из крайних домов станицы проживали родители Андрея Гудкова, а ближе к правой стороне Фоминой балки находился их сарай, где подростки проводили большую часть времени в период оккупации.

«В последующие месяцы войны нам часто приходилось хоронить наших солдат и командиров, в основном в той самой Фоминой балке, где до войны мы играли в казаков-разбойников, – рассказывала Людмила Григорьевна Онуфриенко. – Я уже и не помню, кто они были по званию. Часто находили обгоревшие останки бойцов в разбитых машинах. По правой стороне Фоминой балки шла дорога с крутым поворотом, и поэтому при отступлении и военных действиях много техники срывалось в балку. Несколько убитых советских бойцов мы вытащили из-под обломков машин и похоронили в низовьях балки, и только один раненый разведчик остался жив. Звали его Николай, а фамилию его я уже не помню, прозвали мы его “миленький”. Вылечили и, переодев в гражданскую одежду, помогли уйти за станицу. После войны он несколько раз приезжал к нам в город.

В очередной раз собравшись в балке, все подростки дали клятву под самодельным красным знаменем: “Мстить фашистам!”

Осенью в город пригнали много наших солдат. На аэродроме, за городом, немцы организовали временный лагерь для военнопленных. Поставили изгороди из колючей проволоки и установили круглосуточное дежурство караульных с собаками. Но мы всё равно умудрялись перебрасывать узелки с едой и арбузы, хотя неоднократно были биты полицаями. Нас, девчонок, они меньше трогали, вот мы и исхитрялись чаще других проносить еду.

Самые смелые у нас были мальчишки. Однажды ночью они подожгли немецкое кладбище. Я помню, как на следующий день Андрей Гудков, Василий Крыгин, братья Латынины – Леонид и Александр радостно обсуждали свои ночные похождения. Подростки постарше убили осенью двух часовых и опять что-то подожгли. Однажды вечером Леонид Латынин предложил мне снять с немецкой автомашины, что стояла в соседнем дворе, аккумулятор. Он дал мне инструменты и проинструктировал, когда и как снять батарею. Было страшно, но я справилась. Позднее Леонид поручил найти металлорежущий инструмент. Долго искать не пришлось. Через несколько дней в одном из дворов я заметила много немецкого инструмента, – видимо, в этом дворе немцы ремонтировали машины. Ночью залезла в этот двор, утащила большие ножницы по металлу и днём отдала их мальчишкам. Не могу сказать, для чего нужны были Леониду и Александру ножницы, только в следующую ночь из лагеря военнопленных Красной Армии был совершён массовый побег.

Возможно, кто-то и руководил нашими ребятами, но мне они ничего не рассказывали».

В конце декабря 1942 года одиннадцати-двенадцатилетние подростки Валентина Стадникова (Толпинская), Людмила Сальникова (Онуфриенко), Марта и Леонид Латынины и четырнадцати-пятнадцатилетние Александр Латынин и Андрей Гудков захоронили в Фоминой балке нашего военного лётчика.

Находясь зимним вечером в сарае у Гудковых, подростки услышали зенитную канонаду и стрёкот пулемёта. От хутора Ведерников в сторону хутора Вислый уходил горящий советский самолёт, а лётчик на парашюте спускался к станице Константиновской. Не долетев ста метров до земли, он был расстрелян фашистами. Мальчики видели, как лётчик бросил стропы и повис на парашюте и, надеясь, что он ещё жив, бросились спасать. Лётчик был мёртв. Боясь надругательства фашистов над телом, подростки решили спрятать его, а после войны захоронить с почестями.

Пока Андрей Гудков отстёгивал парашют, Людмила Сальникова (Онуфриенко) прикатила санки, и тело лётчика всей гурьбой тихонько спустили в низовье Фоминой балки, где засыпали глиной и снегом. «Конечно, было страшно, – говорила Людмила Григорьевна. – Кругом были немцы – бегали, стреляли, кружили вокруг балки на машинах и мотоциклах, – видимо, искали лётчика. Мы хотели и парашют забрать, но побоялись и решили прийти за ним рано утром. Но утром возле балки стояла немецкая легковая машина, собралось много немецких солдат и офицеров, они и забрали парашют, а тело лётчика не нашли. Позже мы обнаружили перчатку лётчика и, поставив палку на месте захоронения, сверху надели на неё эту перчатку».

После освобождения района многие подростки разъехались с родителями на восстановление разрушенных городов. А тело неизвестного лётчика так и осталось на дне Фоминой балки. В связи с перепланировкой города балку сровняли и на её месте разбили парк, впоследствии названный Парком десантников.

Когда на городском кладбище стали восстанавливать братские могилы, Людмила Григорьевна Онуфриенко вспомнила о забытом захоронении и вместе с Таисией Лобовой и Валентиной Стадниковой обратилась в военкомат за разрешением установить неизвестному лётчику памятник.

Вот такие у нас были герои – мальчишки и девчонки, о подвигах которых до сих пор не рассказано в местной газете!