ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2000-й

История Войска Донского

В. Н. Королёв

ПЛАН ПЕРЕСЕЛЕНИЯ КАЗАКОВ НА СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ

Четвертое десятилетие XVII века началось для Войска Донского морским походом на Крымское ханство и Анатолию. Инициатором набега на этот paз выступили давнишние союзники — запорожцы. 16 марта 1630 года их отряд из 500 человек прибыл на Дон, "и учали ... атаманом и ясаулом, и казаком те черкасы говорить, чтоб итти на море для добычи". Братский призыв поддержал донской войсковой атаман, руководитель и участник многих предшествовавших кампаний Епифан Иванович Родилов. Он "велел атаманом и ясаулом, и казаком сбиратца, и собралось ... тысяча человек".

5 апреля полуторатысячное войско донцов и запорожцев на 28 стругах, приблизительно по 54 казака на судно, вышло из Дона мимо турецкого Азова в Азовское море. Казаки, наверняка, "пошарпали" его побережье, а 29 апреля, войдя в Керченский пролив, приступали к городу Керчи, но были отбиты с потерями: "черкас и казаков побили и переранили человек со ста и больши". Нападавшие отошли от Керчи, направились к выходу в Черное море, "шли ... морем неделю и приходили... на крымские и греческие деревни", и, вообще, "воевали... крымские юрты... во все лето". Во время погрома названных "деревень" неприятелю удалось захватить двух участников похода, примкнувших к казакам белгородских крестьян "Ваську Иванова" и "Федьку Семенова", которые и дали сведения об этой экспедиции ханским властям и русским послам в Крыму.

31 мая с казачьей флотилией встретились две турецких галеры ("катарги"), среди пассажиров которых находились и московские послы Андрей Савин и дьяк Михаил Алфимов, направлявшиеся в Стамбул. Перед Кафой (Феодосией), тогдашним центром северопричерноморских владений Турции, эти суда получили предупреждение с берега идти "бережно", поскольку "за горой за лиманом" стоят будто бы 46 донских стругов, пришедших из Керченского пролива и громивших суда и селения близ Кафы. "Каторжный бей" повернул назад, струги его преследовали, но не смогли догнать, "потому что на катаргах гребля большая" (на борту было 500 гребцов).

Историк И. Ф. Быкадоров, изложив этот эпизод по статейному списку послов, говорит, что, согласно словам взятого в плен казака, в казачьей флотилии насчитывалось 26 стругов с 1100 донцами и 500 запорожцами. Несомненно, речь идет о той же экспедиции, что появилась на море 5 апреля.

В "Историческом описании Земли Войска Донского" В. Д. Сухоруков "поворачивает" флотилию от крымских берегов домой, на Дон ("били на крымские греческие деревни и потом со значительною добычею возвратились в жилища свои"), и одновременно замечает, что летом того же года другая партия донцов "разорила несколько других греческих деревень, подвластных турецкому султану, как-то: Айсерес, Арпаты и Небела, за три дня езды от Царяграда отстоящие, и иные".

Однако В. Д. Сухоруков ошибается относительно времени нападений на "другие" греческие селения, равно как и неточен в определении их местоположения. В приводимом им же в примечаниях статейном списке русских послов сказано:

"Да... казаки воевали в 138 году (1630. - В. К.) весною турскова салтана греческие села и деревни, которые живут блиско Крыму, село Айсерес (по Н. А. Мининкову, Аскерень. — В. К.), село Арпаты и иные села и деревни, и имали у них войною животы (имущество. — В. К.) их и животину (скот. — В. К.), а в полон... гречен не имали; да в турской же земле... казаки повоевали ... село Небыла (по Н. А. Мининкову, Инебала. - В. К.) и многих людей в полон и животы поймали, и издобылись они в той войне гораздо, и то ... село сидит подле моря блиско города Синяпы (Синопа. — В. К.), от Царягорода в трех днищах (дневных переходах. — В. К.)"

Послы имели в виду Инеболу — заметный населенный пункт, а впоследствии немалый город, расположенный на черноморском побережье Малой Азии, между Синопом и Эрегли, ближе к первому.

Далее в списке говорится: "Да во 138 году поймали турские люди в турской земле близко города Синяпы ... восьм стругов, а казаков было в тех стругах триста человек, и привели тех казаков во Царьгород, и турской салтан тех казаков поймал на себя, на каторги (в качестве рабов-гребцов. — В. К.)". Н. А. Мининков считает, что захват судов и казаков случился именно возле "Ине-балы".

Похоже, что сведения о казачьих потерях преувеличены турками, как это обычно у них бывало. Во всяком случае, жилец Тимофей Владычкин, побывавший в конце лета 1630 года на Дону, слышал там, что "по лету донские казаки ходили на море и воевали турского (султана. — В. К.) город ... и которой город повоевали, то ... он не ведает. А побили ... на море казаков 130 человек, а они ... привезли с собою отгромного (отгромленного. — В. К.) руского полону 240 человек".

Из приведенных материалов видно, что казачий набег на греческие селения относится не к лету, а к весне, и, видимо, там действовала та же самая флотилия, что нападала на Керчь. К Босфору же и Стамбулу она подходила, вероятно, гораздо ближе "трех днищ": 22 июня московский посол узнал в Кафе, что донские казаки громили села и деревни близ города Легра, "в днище и в двух от Цареграда".

Под "Легром" скорее всего имеется в виду Эрегли — главный порт анатолийского санджака (округа) Волу, бывшая богатая торговля Ираклия Понтийская (Понтоираклия), завоеванная османами в 1360 году и расположенная примерно в 80 милях (150 километрах) от входа в Босфор. Эрегли до сих пор считается одной из двух главных гаваней турецкого Западного Причерноморья (на востоке такую роль играет гавань Синопа). В средние века суда из Крыма, направляясь в Турцию, обычно пересекали море по направлению к Синопу, а затем шли вдоль анатолийского берега к Стамбулу и при этом обыкновенно останавливались в Эрегли, где с иностранных купцов взимали таможенные сборы.

На помощь селениям, подвергшимся казачьему нападению, прибыли сипахи - воины из военно-феодального сословия, составлявшего основную военную силу Османской империи. В завязавшемся бою оказались "побиты немалые люди с обеих сторон", но донцы разгромили два турецких корабля, пленили кади - местного судью (он, как правило, являлся и главой территориально-административной единицы) и предлагали затем выкупить пленника за 2 тысячи золотых.

23 мая, как раз в разгар военных действий казаков на море, в Москву прибыл полномочный посол "султана двух континентов (Азии и Европы) и двух морей (Средиземного и Черного)" Фома Кантакузин. Это была важная фигура османской дипломатии — грек по национальности, потомок византийского аристократического рода, один из представителей которого, Иоанн VI, в XVI веке даже занимал константинопольский престол. После падения Византии большинство Кантакузинов перешло в господствующую верхушку нового государства.

Посол привез удивительный план решения "казачьего вопроса" путем перевода донских казаков на службу не только российскому царю Михаилу Федоровичу, но и османскому падишаху Мураду IV. Этот проект выдвинул лично капудан-паша (главнокомандующий военно-морским флотом империи) Фирари Хасан-паша, ярый недруг казаков, энергичный адмирал и администратор, прилагавший много усилий для улучшения и увеличения турецких морских сил и опиравшийся на свою жену Фатиму, сестру султана, и на тещу, султаншу-валиде (мать султана).

Несмотря на то, что, по вестям, пришедшим из Стамбула и распространившимся в Европе, турки в 1630 году "претерпели большой урон от казаков на Черном море", идея главнокомандующего не являлась следствием лишь одной этой кампании, только начинавшейся, когда посол с упомянутым планом отправлялся в Москву, но — всех предшествовавших, в первую очередь очень мощных и результативных казачьих операций третьего десятилетия XVII века, которые охватили весь Босфор вплоть до самой османской столицы.

Капудан-паша с целью прекращения тяжелой войны предлагал совместную российско-турецкую выплату жалованья казакам, а в случае невозможности этого — переселение их на территорию Турции, на побережье Средиземного моря. Излагая предложение, Ф. Кантакузин сообщил патриарху Московскому и всея Руси Филарету, отцу государя, что имел беседу с Фирари Хасан-пашой, и тот спрашивал его как знатока России, "для чево царское величество не велит донских казаков побить или з Дону их збить, чтоб от тех донских казаков меж Мурат-салтанова величества и царскова величества ссоры и нелюбви не было".

Дипломат, по его словам, отвечал адмиралу, что "царскому величеству на донских казаков ратных людей послать немочно, потому что на Дону места крепкие и лесные, и как на них послать ратных людей, и они разбегутца врознь или пойдут к недругу, и учинить над ними никакова наказанья немочно".

Получив такой ответ, главнокомандующий "о том думал много и говорил, чтоб казаком донским давать жалованье обоим государем — Муратову б салтанову величеству давать им от себя, а царскому величеству тем казаком велеть давать от себя, чтоб от тех казаков войны не было... А будет де царское величество тем донским казаком своего государева жалованья давать не изволит, ино (тогда. — В. К.) де казаком донским яз учну давать Мурат-салтанова жалованья из Мурат-салтановы казны, будет на то царсково величества изволенье".

И, наконец, план капудан-паши завершался следующими предложениями: "И перевесть бы их з Дону всех на Белое море на житье. А около де Белово моря Мурат-салтанову величеству многие недруги, и они б на тех недругов ходили и под ними добывались. И ныне б, дав им жалованье, послать их войною на полского (польского. — В. К.) короля вместе с сердаром (турецким главнокомандующим. — В. К.)".

Белым морем (Акдениз) турки, а вслед за ними казаки, называли Средиземное море и отдельные его бассейны. В данном случае имелось в виду не ближайшее Мраморное море, которое было внутренним османским "озером", без каких-либо врагов на его берегах, а Средиземное море вообще. Хотя, в принципе, турецкие власти могли поселить казаков и на Мраморном море, из которого можно было Дарданелльским проливом выходить "добываться" в Эгейское море. Впоследствии османское правительство разместит казаков-некрасовцев сравнительно недалеко от Стамбула, на побережье именно Мраморного моря — у озера Майноса, в 25 километрах от южномраморноморского порта Бандырмы.

Но гипотетическое поселение беспокойных донцов первой трети XVII века на Эгейском море, на его турецком или греческом побережье, или на многочисленных островах, пожалуй, имело бы больше удобств для Турции — и подальше от столицы, и поближе к "недругам".

Н. А. Смирнов предполагал, что частые поездки в Москву через Дон Ф. Кантакузина (визит 1630 года был третьей такой поездкой) свидетельствует об изучении послом казачьего вопроса и "изыскании средств к отвлечению донских казаков от набегов на турецкую землю".

"Хотя никаких прямых документов о деятельности в этом направлении Фомы Кантакузина не имеется, — писал историк, — но сопоставление отдельных фактов и событий не оставляет сомнений в том, что Фома Кантакузин видел разрешение донской проблемы в натравливании московского правительства и его представителей на казаков с тем, чтобы вызвать между ними вооруженное столкновение. Он через своих агентов искусно пускал слухи о готовящемся погроме донских казаков со стороны Москвы; его же агенты спровоцировали убийство воеводы Карамышева, посланного с 50 стрельцами на Дон сопровождать турецкое посольство. В конце концов этот великий интриган пал жертвой собственных интриг".

На фоне сказанного явно неадекватно выглядит мнение Н. А. Смирнова же о "наивности" предложения Фирари Хасан-паши: посол "высказал наивную мысль, которая якобы пришла в голову капудан-паше". Эту идею можно воспринимать как нереальную, фантастическую, но не наивную хотя бы в плане упомянутого историком натравливания Москвы на Войско Донское.

Не видим мы и основания характеризовать видного турецкого дипломата как интригана, поскольку он делал свое дело в интересах государства, которому служил (другой вопрос, что донцы считали такую активную службу "зазорной" для православного грека), равно как и отрицать принадлежность идеи Фирари Хасан-паше. Почему бы "великому адмиралу" не могла прийти в голову мысль о прекращении войны "на два фронта" - умиротворении на Черном море и подключении казаков к войне против Венеции, Испании и средиземноморских корсаров?

Замысел перетянуть Войско Донское на свою сторону не оставлял турецкие власти и позже. Такой переход на службу султану предлагал казакам в 1641 г., в первый день осады Азова, османский парламентер — "янычарский голова".

"А есть ли вы, люди божий, — говорил он, согласно "поэтической" Азовской повести, — служить похочете... государю нашему Ибрагиму-салтану, его величеству, принесите тако ему... винныя свои головы разбойничи в повиновение на службу вечную. Радость будет: отпустит вам государь наш... и паши его вси ваши казачи грубости прежние и нонешние и взятье азовское. Пожалует вас, казаков, он, государь наш, турецкой царь, честию великою. Обогатит вас ... он ... многим и неисчетным богатством, учинит вам ... у себя во Цареграде покои великий во веки, положит на вас, на всех казаков, плате (платье. — В. К.) свое златоглавое, печати подаст вам богатырские золоты с царевым клеймом своим. Всяк возраст вам ... в государстве его во Цареграде будет кланятся, станут вас всех ... называти - Дону славного рыцари знатныя, казаки избранныя".

Донцы отвечали: "Как служить можем ему, царю турскому неверному, оставя просветлей здешней свет и будущей? Во тму (в ад. — В. К.) итти не хощем! Будет впрямь мы ему, царю турскому, в слуги надобны, и как мы отсидимся от вас в Азове-городе, побываем мы у него, царя, за морем под ево Царемгородом, посмотрим мы Царяграда строение и красоты ево. Там с ним, царем турским, переговорим речь всякую, - лише бы ему... наша казачья речь полюбилась! Станем мы служить ему... пищалми (пищалями. — В. К.) казачими да своими сабелки вострыми".

Действия казаков на море в 1630 году вызвали отнюдь не совместный русско-турецкий патронаж, а царскую опалу на Войско Донское. Последовали арест и ссылка зимовой станицы во главе с атаманом Н. В. Васильевым и убийство упомянутого выше царского представителя, посланного к казакам с опальной грамотой и неприемлемыми требованиями.

Утверждение Н. А. Смирнова о том, что агенты Ф. Кантакузина спровоцировали убийство Ивана Карамышева, — это лишь версия историка, но, по крайней мере, косвенно турецкий дипломат сыграл определенную роль в трагическом конце воеводы. Похоже, именно посол склонил московское правительство выдвинуть требование к донцам идти вместе с турками на поляков.

Это было единственное предложение капудан-паши, которое приняла Москва, но и оно оказалось неисполнимым. Долголетняя ожесточенная война казаков с Турцией и их настроения, хорошо видные из Азовской повести, не позволяли никаких совместных казачье-турецких действий, не говоря уже о службе Войска Донского султану и тем более о переселении казаков вглубь Турции. Здесь не могли помочь и, по-видимому, предпринимавшиеся попытки Ф. Кантакузина склонить к "взаимопониманию" Е. И. Родилова, который был давним знакомцем посла и сопровождал его в предыдущих поездках в Москву в 1622 и 1627 годов.

Московское же правительство, всячески открещивавшееся от "разбоев" донцов на море и враждебно относившееся к вольным порядкам на Дону, было заинтересовано в существовании Войска Донского как своего защитника на юге и противовеса Османской империи и Крымскому ханству. И даже если бы вдруг в Москве приняли самоубийственное решение отказаться от этого противовеса, то для переселения казаков требовалось сначала "сбить" их с Дона. Как раз одну из причин невозможности этого Ф. Кантакузин объяснял Фирари Хасан-паше. Другая заключалась в том, что у Московского государства просто не было сил, способных произвести означенное "сбитие". Вот почему план капудан-паши и Ф.Кантакузина не был принят и остался в истории в качестве забавного, но характерного эпизода международных отношений.

Остается сказать о судьбе героев этого эпизода. После 1630 года из источников исчезают сведения о Е. И. Родилове, и надо полагать, что он отошел от активной деятельности или, может быть, даже умер. Фирари Хасан-паша несмотря на свое родство с султаном в 1631 году лишился высокого поста. Ф. Кантакузин же снова оказался на Дону в 1637 г., когда казаки осаждали Азов, и нашел здесь последнее успокоение.

Войсковая отписка рассказывает, что грек, "выведав... к Озову умышления и думу приступную (от слова "приступ". — В. К.) и подкопы ... велел ... в город на колодах нощию приплыти, из града ... велел азовским людем посылати в Крым и в Томань, и в Керчь для ратных людей на выручку к Озову". Но посольских людей, посланных с этим тайным поручением, "пронесло мимо града на низ", где они попали в руки казаков. По решению Войска Ф. Кантакузин и его люди были "побиты до смерти". "И в той... нашей ... вине, - писали казаки царю, — воля божия и твоя..."

ЛИТЕРАТУРА

1. Быкадоров И. Ф. Донское Войско в борьбе за выход в море (1546-1646 гг.). — Париж, 1937. С. 72-73.
2. Воинские повести древней Руси. — М., Л., 1949. — С. 62, 64-65, 69-70.
3. Даркот Б. География Турции. М., 1959. — С. 74.
4. Донские дела. — СПб., 1898. — Кн. 1. — С. 638-639.
5. Карпов С. П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII-ХV вв.: проблемы торговли. — М., 1990. — С. 68.
6. Мининков Н. А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до l671 г.): Дис. на соискание уч. степ. д-ра ист. наук. — Ростов н/Д, 1995. — С. 491, 714-715.
7. Смирнов Н. А. Россия и Турция в XVI-ХVII вв. - М., 1946. Т. 2. — С. 26-32.
8. Сухоруков В. Историческое описание Земли Войска Донского// Дон. — 1988. — № 12. — С. 140, 145-146; 1989. — № 1. — С. 145-146.
9. Щелкунов С. Донские атаманы первой половины XVII века // Сборник Области Войска Донского статистического комитета. — Новочеркасск, 1915. — Вып. 13. — С. 118-122.

См. также:
Королёв В. Н. Кирилл Матвеевич Чюрносов. Из истории донского казачества - 17 век
Королёв В. Н. Разгром Синопа: (Морской набег казаков 1614 года)
Сидоров В. С. Первая казачья эмиграция (1688 г.)