ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2013-й

Генеалогия и семейная история

СУДЬБА ОФИЦЕРА

Василий Иванович Липовко-Половинец (1877-1934)

Всю жизнь Василий Иванович Липовко-Половинец даже при подписании документов обходился, как правило, второй частью своей фамилии, унаследованной от семьи небогатых дворян.

Родился он 23 декабря 1877 года в Полтаве. Выбор будущей профессии был предначертан: семья поставляла России не только потомственных дворян, но и потомственных офицеров. Поэтому в десятилетнем возрасте Василя определили, как и ранее двух его братьев, в Полтавский Императорский кадетский корпус.

Корпус, известный своими демократическими традициями, носил имя Петра Первого, разбившего наголову шведов под Полтавой в 1709 году. По воспоминаниям бывших воспитанников, когда директор корпуса генералмайор Н. И. Юрьев стал грубо обращаться с кадетами, учителя написали об этом Государю. Тот после расследования вызвал Юрьева к себе в Петербург и со словами: «Что ты сделал с моим корпусом?» отправил его в отставку, не поддавшись на мольбы генерала, стоявшего перед ним на коленях [1]. В том же корпусе преподавал и глава семьи – Иван Дмитриевич Липовко-Половинец. Был он воспитателем, затем командиром роты воспитанников, читал курс арифметики. О нём остались добрые воспоминания бывших кадетов [2].

Прослужив в Петровском Полтавском кадетском корпусе более двадцати пяти лет, Иван Дмитриевич вышел в отставку в чине полковника и перебрался в Крым, в Севастополь, но связи с корпусом не прерывал. Известно, например, что через полтора десятка лет после отставки, в 1913 году, он отправил на родину поздравительное письмо:

«Долголетие, процветание и громкое ура родному корпусу! Вечный покой и добрая память бывшим питомцам Родного гнезда, а Вам, собравшимся сегодня вокруг товарищеского борща и каши, моё искреннее пожелание успеха и долгой честной жизни до последней капли крови на славу ЦАРЯ-ОТЦА, на благо Родины-Матери и на гордость родного корпуса-Кормильца. Бывший скромный труженик на трудовой ниве к-са Полковник Липовко-Половинец» [3].

В Севастополе Иван Дмитриевич не перешёл на заслуженный отдых, а продолжил преподавательскую работу в школе имени Менькова. История этой школы весьма поучительна. Генерал-лейтенант Пётр Кононович Меньков, герой обороны Севастополя в войне 1853–1856 годов, военный писатель-историк, завещал свои сбережения – 15 тысяч рублей золотом – на учреждение в Севастополе школы, где могли бы бесплатно обучаться грамоте и получать ремесленные профессии дети ветеранов Крымской войны из низших чинов и любых сословий. Школу открыли в 1887 году в центре города. В ней не только не взимали плату за обучение, но и все учебные пособия (бумага, перья, грифельные доски, карандаши, книги), инструменты и материал для ремесленных работ выдавали бесплатно. Вдобавок, в течение 12-часового учебного дня детей кормили. Теперь в здании той школы – Севастопольский индустриально-педагогический колледж [4].

Со школой имени Менькова связаны драматические события; в историю Крыма они вошли под названием «Варфоломеевские ночи Севастополя» и относятся к началу 1918 года. Тогда пришедшие к власти в Севастополе большевики в коалиции с левыми эсерами и анархистами сократили две трети личного состава Черноморского флота, главным образом – матросов, и списали на берег, оставив фактически без средств к существованию. Матросы объединялись в отряды погромщиков, мародёров, грабителей и убийц с целью «поголовного истребления буржуазии», в первую очередь «ненавистных офицеров». В ночь на 24 февраля отряд матросов в 3 000 человек оцепил город и расстрелял без суда и следствия до сотни людей. Были среди них адмиралы, генералы, полковники, капитаны, лейтенанты, прапорщики, мичманы – как кадровые, так и отставные, а также купцы, инженеры, священники, чиновники и другие гражданские лица, в том числе две женщины и ребёнок. Неизвестно, уцелел ли в этих трагических событиях Иван Дмитриевич, по крайней мере в списках расстрелянных (которые, правда, признаются неполными) он не значится [5]. Ещё ранее, чтобы не допустить над ним насилия, ученики школы (к тому времени она называлась училищем) имени Менькова направили в адрес властей письмо:

«Мы, ученики севастопольского ремесленного училища им. Менькова, на общем ученическом собрании, состоявшемся в училище 15 февраля 1918 г., обсуждали вопрос о преподавателе училища, отставном полковнике Иване Дмитриевиче Липовко-Половинце. После всестороннего обсуждения вопроса о его педагогической деятельности в стенах училища, за время его службы с 1.09.1914 г. по настоящее время, единогласно было вынесено решение, что означенный И. Д. Липовко-Половинец был всегда очень ценным и опытным преподавателем, незаменимым наставником и в отношениях с учениками всегда отличался вполне гуманным обращением и отеческой заботливостью. С первых же дней революции и до настоящего времени он не только не был замечен ни в каком контрреволюционном выступлении, а, наоборот, памятуя, что мы, ученики, являемся детьми трудящихся масс и по окончании училища сами пойдём в народ, он при всяком удобном случае старался разъяснить нам о пользе завоеваний революции и трудящихся масс.

В настоящее время, ввиду переживаемого тревожного момента, выражающегося в виде насильственных обысков, грабежей и убийств, и, принимая во внимание, что И. Д. Липовко-Половинец, как бывший офицер, тоже может подвергнуться со стороны неизвестных тёмных личностей какому-либо насилию, или ещё хуже, убийству, что явилось бы для нас незаменимой потерей в смысле опытного преподавателя, честного работника и гуманного наставника, общее собрание ходатайствует перед Исполнительным Комитетом Севастопольского Совета Военных и Рабочих депутатов о выдаче гражданину И. Д. Липовко-Половинцу какого-либо удостоверения, могущего оградить его от всяких насильственных мероприятий со стороны вышеуказанных лиц».

В этой просьбе ученикам школы было отказано: «таковое удостоверение не сможет вполне оградить поименованное лицо от насилия тёмных личностей». В изложенном ответе власти честно признавались в своей беспомощности и невозможности взять ситуацию под контроль. С тех пор процитированный документ входит неотъемлемой составной частью во все исторические материалы, касающиеся тех событий в Севастополе [6].

Но вернёмся к детям Ивана Дмитриевича. Старший сын Николай, средний Михаил и младший Василий успешно закончили учёбу в корпусе соответственно в 1892, 1896 и 1897 годах. Уже это было немалым достижением: корпус оканчивали немногим более половины воспитанников. Остальные либо переводились в другие учебные заведения, либо отчислялись из-за неуспеваемости, плохого поведения и по семейным обстоятельствам. Не следует полагать, что братьям Липовко-Половинцам создавались какие-то привилегированные условия. В корпусе не дозволялось обучение под непосредственным руководством родственников. Учились братья хорошо и после окончания корпуса были направлены на продолжение учёбы в Москву, в Александровское военное (юнкерское) училище. Открывшееся в 1863 году (третье в России), оно готовило офицеров пехоты (как тогда именовалось – инфантерии). В 1867 году училище посетил Император Александр II, который сразу же стал его шефом. С тех пор это учебное заведение назвали Александровским. Оно отличалось высоким уровнем профессиональной подготовки; в своё время его окончили многие известные военачальники, в том числе Н. Н. Духонин, Н. Н. Юденич, С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский; а также писатель А. И. Куприн. С 1908 года в списках училища числился наследник престола цесаревич Алексей Николаевич. Оно стало последним оплотом демократии в борьбе с красногвардейскими отрядами в Москве. Именно в его стенах зародилось название Белая гвардия [7]. При выпуске из училища по первому разряду Василию Ивановичу присвоили звание младшего офицера-подпоручика пехоты и распределили в 36-й Орловский пехотный полк, дислоцировавшийся в Полтаве. Такая же участь была ранее уготовлена двум старшим братьям, которые служили офицерами в Полтаве или вблизи от города.

Первым усомнился в перспективе дальнейшей карьеры пехотного офицера Николай. Воспитанному отцом в гуманистических принципах, ему стала претить муштра и возможное распоряжение жизнями подчинённых в условиях военного времени. Решив перейти на военно-штабную работу, он подал прошение начальству о переводе в Иркутск, в Управление военных сообщений (УПВОСО) Забайкальской железной дороги. Как раз назревала война с Японией, и требовалось кадровое усиление железной дороги, предназначавшейся для переброски войск и военных грузов на Дальний Восток России и в Маньчжурию. С начала ХХ века и до 1909 года, в том числе – во время войны 1904–1905 годов, Николай Иванович исполнял должность делопроизводителя в Управлении Заведующего (как тогда называлось – Заведывающего) передвижением войск Иркутского района Забайкальской железной дороги [8]. В 1909 году, с чином капитана, он по приказу свыше был переведён в Люблин (Польша тогда входила в состав России), на должность военного коменданта этой железнодорожной станции. Его дальнейшая судьба неизвестна. Возможно, после гражданской войны эмигрировал в Югославию, где вскоре умер. В Белграде на Новом кладбище похоронена дочь Николая Ивановича; на могиле надпись: «Липовко-Половинец Елена Николаевна (ок. 1899–10/23 сент. 1925). Дочь полковника». Такие же сведения –в «Списке захоронений в Белграде, составленном А. Арсеньевым» [9]. Очевидно, будь Николай Иванович к тому времени жив, точная дата рождения дочери на её могиле стояла бы.

Вслед за старшим братом по аналогичным причинам и по личному прошению в Иркутск в 1904 году отправился и Василий Иванович. Во время русско-японской войны он исполнял должность офицера для особых поручений в том же Управлении, что и брат, во время войны приобрёл опыт штабной работы. Николай, как более опытный офицер и старший по должности и званию, всячески помогал Василию по службе. После войны, в 1909 году, одновременно со старшим братом, Василий Иванович, получив чин поручика, по личному прошению был переведён делопроизводителем в УПВОСО Ростовского района Владикавказской железной дороги.

Её Правление находилось в Петербурге, исполнительное Управление – в Ростове. То, что Половинец, кадровый офицер военного министерства, с железной дорогой был связан по роду службы, сыграло полезную роль в годы гражданской войны, когда военное ведомство ликвидировали, и средства к существованию приходилось добывать уже от работы при железной дороге, в том числе – преподавая военные знания в школе железнодорожных кондукторов. Железнодорожный кондуктор в начале ХХ века была серьёзной профессией, отнюдь не равнозначной вагонному проводнику. Эти люди должны были грамотно осуществлять погрузку боеприпасов, продуктов, лошадей, фуража, гражданских грузов, хорошо разбираться в сопроводительных документах, знать правила перевозки людей, в том числе руководящего состава, медицинских служб и многое другое. Принимать выпускные экзамены у кондукторов приезжала комиссия из Москвы.

Средний брат Михаил Иванович, также отказавшись от карьеры пехотного офицера, после выхода в отставку перешёл на гражданскую службу: уже в 1913 году он состоял младшим чиновником (коллежским секретарём) для особых поручений при полтавском губернаторе. Дворянское происхождение обеспечило ему безбедное существование: дом в Полтаве, 30 десятин земли, право участия в выборах и принятиях постановлений Дворянского собрания [10]. Дальнейшая судьба Михаила Ивановича неизвестна.

До Октябрьской революции жизнь Василия Ивановича в Ростове протекала в благополучии. Должность делопроизводителя была хоть и не самой высокой, но весьма ответственной и хорошо оплачиваемой, что позволяло снимать квартиры в центре города, близ железнодорожного вокзала (собственной недвижимости он никогда не имел). Ему полагался дома служебный телефон, чем могли похвастаться в то время только большие начальники. Делопроизводитель, в отличие от столоначальника, управдела и секретаря, готовил для начальства важные документы (приказы, распоряжения и т. п.), которые подписывал до руководителя, сверял и заверял копии и выполнял массу других необходимых документальных дел. Он должен был быть в курсе всех военных событий. Способности, военный опыт и глубокие знания позволили ему быстро и успешно сделать военную карьеру: за десять лет (1909–1919) он прошёл путь от младшего офицера (поручика) до полковника.

В 1913 году Василий Иванович женился (до революции офицер имел право жениться только с разрешения своего начальника!). Со своей будущей женой Екатериной Борисовной Хетагуровой Половинец познакомился на службе – она преподавала в начальной железнодорожной школе русский язык и родную речь. Екатерина Борисовна была моложе супруга на двенадцать лет. Она происходила из знатного кавказского рода, ярким представителем которого являлся Константин Леванович Хетагуров (1859– 1906), осетинский поэт, художник, просветитель. Екатерина приходилась Коста Хетагурову пятиюродной сестрой. Хетагуровы вошли в историю СКЖД как старейшая на этой железной дороге трудовая династия: её представители отработали при ней в общей сложности 178 лет. Глава династии Михаил Борисович Хетагуров, старший брат Кати, начал с должности телеграфиста в 14 лет, а закончил начальником станции Ростов (умер в 1919 году от тифа). Он же содержал семью (двух братьев, сестру и мать) после смерти отца – учителя, потом священника. Переехав из Владикавказа в Ростов, Хетагуров перевёз туда и трудоустроил двух братьев и сестру. Общаясь по работе с Михаилом, Василий Иванович и познакомился со своей избранницей, на которой через несколько лет женился. Через два года после свадьбы у них родилась дочь Наталья, после чего к ним в пятикомнатную квартиру в центре города, которую снимал для семьи Василий Иванович, переехала мать Екатерины Борисовны Мария Иосифовна Хетагурова. Она прожила с ними до своей смерти в 1927 году. Мария Иосифовна очень тревожилась о жизни всей семьи после Октября 1917-го и особенно во время гражданской войны на Дону. Мария (по-осетински – Дзго) была воспитана в монархических традициях. Когда никого не было дома, она плотно закрывала окна, тушила большой свет (как бы чего не вышло!) и на малой громкости слушала граммофон: пластинку с гимном «Боже, царя храни!»

Гражданская война принесла семье Василия Ивановича тяжёлые испытания. Учительскую работу Екатерине Борисовне пришлось оставить, брат устроил её на должность конторщицы по выписыванию нарядов на перевозки (как тогда называлось – журналистки), а муж продолжал работу в УПВОСО в должности помощника и заместителя заведующего передвижением войск Ростовского района Владикавказской железной дороги. Тревожное время раскидало братьев по стране. Они не имели возможности что-то узнать о своих близких из опасения последствий для себя и своей семьи. Ростов-наДону переходил из рук в руки; в плен врагов не брали – сразу убивали. При этом белые вешали красных и их пособников на фонарных столбах, а красные ставили белых к ближайшей стенке.

При первом занятии Ростова в феврале 1918 года отрядами Красной гвардии под руководством бывшего прапорщика царской армии латыша Рудольфа Сиверса Василий Иванович не растерялся и не сбежал. Наступая на Ростов, Сиверс провозгласил: «Нас обвиняют в жестокости, и эти обвинения справедливы. Но обвиняющие забывают, что гражданская война – война особая. В битвах народов сражаются люди-братья, одураченные господствующими классами; в гражданской же войне идёт бой между подлинными врагами. Вот почему эта война не знает пощады, и мы беспощадны» [11]. Став комендантом Ростова и хозяином жизни полутора сотен тысяч ростовчан, он приказал расстрелять оставшихся в городе офицеров. Затем отдал приказ расстреливать членов семей добровольцев, ушедших на Кубань, начиная с четырнадцатилетнего возраста. Это было сделано уже не по инициативе Сиверса, а в соответствии с декретом большевиков, выпущенном к тому времени, что «административному расстрелу» официально могут подлежать лица, начиная с четырнадцати лет. Но на практике убивали и двенадцатии десятилетних. Раненых вытаскивали из лазаретов, издевались, над умирающими и трупами глумились. Убивали не только офицеров. Так, на Пушкинской улице в Ростове расстреляли двух детей только лишь за ношение зимней кадетской формы. Их трупы потом долго лежали на морозе (красногвардейцы не разрешали родственникам хоронить убитых) [11]. А Василий Иванович в трагических ростовских событиях февраля-марта 1918 года уцелел. После захвата Ростова Сиверсом он собрал всех низших чинов как Управления заведующего передвижением войск Ростовского района, так и Управления Военного коменданта станции Ростов (где он также служил заместителем коменданта), предложил всем оставаться на своих рабочих местах и выполнять свои обязанности. А также – избрать из своей среды заведующего передвижением войск и коменданта станции, так как прежние ушли. Подполковника Половинца избрали заведующим передвижением войск Ростовского района и зарегистрировали в штабе Красной гвардии, после чего он обеспечил беспрепятственную переброску войск красных отрядов. Но проработал на этой должности недолго: началась «чистка офицеров», его перевели на должность делопроизводителя УПВОСО Ростовского района Владикавказской железной дороги, а Заведующим передвижением войск был назначен старший писарь УПВОСО Александр Яковлевич Титаренко [12].

В мае 1918 года отряд Сиверса оставил Ростов, который заняла Добровольческая армия, возвратившаяся с Кубани из Ледового похода, и немецкие войска, развязавшие себе руки после унизительного для большевиков Брестского мира. Некоторое время город жил подобием довоенного и дореволюционного времени. Но с лета 1918 года в Ростове началось формирование Вооружённых сил Юга России (ВСЮР), куда вошли Кавказский корпус, Добровольческая, Кубанская казачья и Донская казачья армии. Для кадрового усиления последней была объявлена всеобщая офицерская мобилизация, под которую подпадали и офицеры-железнодорожники. К этому времени Василий Иванович уже твёрдо решил: в войне участия принимать не будет. Ему удалось уклониться от мобилизации как не принадлежащему к казачьему сословию и непригодному к строевой службе (из-за огнестрельного ранения в ногу) [13]. Но полностью устраниться железнодорожному офицеру от участия в военных действиях было невозможно: при отсутствии чёткой линии фронта ситуация менялась внезапно, основные сражения велись вдоль железных дорог и вблизи крупных железнодорожных узлов. Железные дороги позволяли быстро осуществлять переброску живой силы, вооружения, продовольствия, лошадей, фуража, госпиталей и другого военного имущества, что зачастую определяло как боеспособность армий воюющих сторон, так и успех сражений. А бронепоезда представляли в то время грозную боевую силу.

До начала северного наступления ВСЮР в 1919 году УПВОСО размещалось в Ростове, а затем присоединилось к наступающей армии. В это время в Ростове вновь начало формироваться УПВОСО Ростовского района Владикавказской железной дороги, куда Половинца приняли по личному заявлению на должность делопроизводителя; в её задачи на тот момент входила не только переброска военных грузов (в первую очередь – армий), но и ремонтная работа. Требовалось срочно восстанавливать железнодорожные пути и здания, подвижной состав, организовывать бесперебойное движение по дороге, как того требовали и белые и красные.

В Госархиве Ростовской области хранится Приказ Командующего Кавказской Армией ВСЮР генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля. В нём говорится, что железнодорожные служащие, выполняющие важнейшую государственную работу, должны быть защищены от насилия со стороны Армии, и всякое насилие военных над железнодорожниками будет караться по законам военного времени [14]. Думается, что и красное командование понимало, что одними наганами и маузерами обеспечить регулярную работу железной дороги не получится.

Северное наступление деникинских войск продолжалось недолго. Осенью 1919 года Красная армия предприняла широкомасштабное наступление против белых, которые стали спешно откатываться на юг и вновь заняли Ростов в декабре 1919-го. Там же разместилось и их УПВОСО. А УПВОСО Владикавказской железной дороги эвакуировали на южную ветвь дороги: сначала на станцию Минеральные Воды, а затем во Владикавказ, куда в начале декабря 1919 года и прибыл Половинец.

В январе 1920 года Ростов был окончательно взят Красной армией, а основная часть деникинских войск отступила с боями к Новороссийску, откуда они в марте 1920 года переправились морем в Крым. Меньшая часть белых отступила на юг и в декабре 1919 года заняла Владикавказ, куда и прибыли остатки деникинцев со Ставрополья. Победоносное наступление Красной армии в направлении Владикавказа привело командование белых к выводу, что город им не удержать, и в феврале 1920-го они приняли решение о всеобщем воинском отступлении на юг по Военно-Грузинской дороге. При этом была объявлена всеобщая офицерская мобилизация, – она касалась и офицеров-железнодорожников. На сей раз освободиться от неё Половинец не смог. В первую же ночь он тайно покинул воинскую часть и пробрался в селение Ардон (40 км от Владикавказа), где в то время размещался Военно-революционный комитет советской власти. Явившись к председателю ревкома Казбеку Каурбековичу Борукаеву, Половинец попросил содействия в возвращении на службу по военным сообщениям Владикавказской железной дороги. До прихода Красной Армии он скрывался, а после занятия ею Владикавказа 20 марта 1920 года явился к командованию красных с той же просьбой. Как не служивший у белых, а только проживавший на занятой ими территории, Половинец подвергся ряду проверок, в том числе – Особой комиссии при Особом отделе Кавказского фронта, и, признанный политически лояльным, зарегистрированный в органах ЧК, стал работать по специальности, состоя при этом на особом учёте в Красной армии.

Борукаев, настоящий революционер, был образованным, скромным человеком. С семьёй из пяти человек жил в двухкомнатной служебной квартире при банке. Будучи больным туберкулёзом (скрываясь от белых, провалился ночью под лёд, откуда с трудом сам выбрался), Казбек Каурбекович, учитывая дефицит дров, не разрешал отапливать свой кабинет, и работал в шубе и валенках. О Борукаеве написана книга, его имя носит улица в городе Орджоникидзе [15]. Интересно, что в будущем Василий Иванович и Казбек Каурбекович стали родственниками: последний женился на двоюродной сестре Екатерины Борисовны Ольге Коченовой.

В мае 1920-го Половинец и прежние сослуживцы явились к военному коменданту станции Владикавказ и попросил сообщить о них в Ростов, в УПВОСО Кавказского фронта. 20 июня Половинца приняли на службу в III отдел УПВОСО Кавфронта, в оперативную часть на должность помощника и заместителя начальника Отделения воинских перевозок. Он часто исполнял обязанности начальника этого отделения, в том числе – после упразднения 29 мая 1921 года Кавфронта и восстановления СевероКавказского военного округа.

Почему Василий Иванович не вступил в Белую армию? Уезжать за границу, скитаться без родственников и средств к существованию не хотелось. Кроме того, он и до 1917 года, и после с уважением и добротой относился к простым людям, в первую очередь – к подчинённым. Поэтому, видимо, и не желал воевать против простонародья, из которого состояла подавляющая часть Красной армии.

Примечательны случаи из его жизни. Когда в конце 1919 года УПВОСО Владикавказской железной дороги эвакуировалось на юг, полковнику Половинцу с семьёй полагался отдельный вагон. Но его долго не предоставляли. Потом выяснилось, что на какой-то промежуточной станции скопилась толпа белых солдат; и местное начальство, считая, что никто, кроме Василия Ивановича, их в вагон не пустит, выжидало, пока солдат достаточно накопится. Вернувшись в вагон со слезами на глазах, Василий Иванович объяснил семье обстановку и, конечно, всех впустил. И ещё один случай. Как-то в конце гражданской войны во двор его дома ввалились два пьяных вооружённых матроса и потребовали «белого полковника» к расстрелу. Василий Иванович вышел в военной форме, китель застегнут на все пуговицы (он всегда был одет по форме, даже когда шёл утром умываться мимо домашних), спустился со второго этажа и спокойно стал к стене. Когда матросы навели винтовки, случайно вошедшая дворничиха заслонила его собой и закричала, что не допустит расстрела, так как «он всем нам как отец родной». Это возымело действие, и матросы, опустив винтовки, поклянчили: «Отец, дай на водку!». Получив просимое, они пристыжено удалились.

Как складывалась в дальнейшем жизнь семьи Василия Ивановича? Екатерина Борисовна во время гражданской войны экстерном закончила медицинский факультет Донского госуниверситета по специальности зубной врач (первый выпуск советского периода) и стала известным в Ростове стоматологом (коллеги помнили о ней и через пятьдесят лет после её смерти и ставили в пример молодым врачам!). Однако в начальный период врачебной деятельности из-за безработицы Екатерине Борисовне приходилось перебиваться случайными заработками, открывать на время частную практику, возглавлять ассоциацию безработных, работающих на общественных началах, зубных врачей (чтобы не быть снятой с учёта безработных). В это время всё обеспечение семьи из четырёх человек лежало полностью на её муже. Но в 1921 году материальное положение Василия Ивановича существенно ухудшилось. Голод обострил его заболевание – на месте ранения началась гангрена, и левую ногу (голень) пришлось в октябре ампутировать. После увольнения с военной службы [16] устроился в Ростовское отделение Орехово-Зуевской мануфактуры, потом – в управление Доброфлота (будущий Торговый флот) и в течение двух лет был там секретарём месткома профсоюза. Его уволили по сокращению штатов. Пришлось перебиваться случайными заработками: завскладом, статистиком, учётчиком и т. д. Небольшую трудовую пенсию назначили не сразу, и вскоре сняли: «к моменту назначения пенсии гр. В. И. Половинец не имел требуемого 8-летнего трудового стажа». При этом тридцатичетырёхлетний военный стаж (даже без коэффициентов за работу во время войны), включая учёбу в военных заведениях, не принимался во внимание. Однако Василий Иванович добился выплаты пенсии по инвалидности.

Поскольку Половинец был офицером старой армии и «проживал на территории, занятой белыми», он неоднократно подвергался разного рода проверкам. Одной из таковых стало принудительное подселение в его квартиру (тогда ещё пятикомнатную) преданного властям чекиста с указанием «добыть компромат». Прожив в ней какое-то время, тот только и смог написать в отчёте, что такой любящей, трогательно-заботливой семьи он не встречал ни разу.

Немаловажным материальным подспорьем для семьи Василия Ивановича в эти годы являлась возможность поселять в квартиру постояльцев, главным образом студентов. Но в 1929 году во время «великого квартирного передела» квартиру превратили в коммуналку. У Половинцов осталось две комнаты. Пришлось распродавать вещи. Екатерина Борисовна, которая менее участвовала в выборе и приобретении вещей, расставалась с ними без сожаления, считая их «разменной валютой». Но всё же денег не хватало, и в одну из комнат, меньшую, подселяли одного-двух жильцов.

В 1930 году Василия Ивановича объявили «лишенцем». Чтобы современному человеку понять всю трагичность этого события, нужны небольшие разъяснения. В первой Конституции РСФСР 1918 года, во второй – 1925 года, в Инструкциях о выборах в Советы разных уровней был введён общественный институт «поражённых в правах выбирать и быть выбранными». К ним относились до десяти категорий граждан: священники; лица, использующие наёмный труд; живущие за счёт нетрудовых доходов (процентов с капитала, сдающих жильё и т. д.); частные торговцы и торговые посредники; выжившие военнослужащие Белой армии; лица, нелояльные к советской власти, и другие. В послереволюционное время число людей, лишённых избирательных прав, в России доходило до 20 %. Лишенцы не получали пенсий и пособий по безработице, не обучались в вузах, техникумах и старших классах школ; не имели постоянной работы; зачастую – не жили в коммунальных квартирах; не имели родительских прав; их отправляли в штрафные роты и т. д. И ещё: члены семей лишенцев также «поражались в правах». Институт лишенцев был упразднён Конституцией СССР 1936-го и Конституцией РСФСР 1937 года. По отношению к осуждённым он действовал до 1961 года [17]. В Государственном архиве Ростовской области хранится рассекреченное дело избирательной комиссии при Ростовском горисполкоме, заведённое на «гр. Липовко-Половинца Василия Ивановича 6.02.1928 г., оконченное 4.05.1930 г.». Из дела следует, что по какой-то причине (причина разъясняется в деле, но до сих пор остаётся недоступной для «посторонних») с момента заведения дела указанный гражданин был лишён горизбиркомом избирательных прав и внесён в соответствующие списки. Однако до Половинца эту информацию не довели (видимо, донос посчитали клеветническим), более того – ему продолжали выплачивать пенсию и присылать повестки для участия в выборах. И только 2 февраля того же года, когда Василию Ивановичу понадобилось получить какую-то справку в горисполкоме, секрет раскрылся. Выплату пенсии прекратили, причём его жена продолжала оставаться безработной! а в милиции делу дали ход. Разборки уполномоченных лиц свелись к опросу свидетелей – сослуживцев Половинца и к составлению объяснительных записок обвиняемого. Судя по приобщённой к делу записке, он оказался в растерянности и не смог убедительно опровергнуть обвинения. Жена, сохранившая ясный ум и твёрдую волю, написала от его имени заявление с просьбой восстановить в избирательных правах, и приложила необходимые документы. Подчёркивалось, что Половинец в Белой армии не служил, напротив – служил полтора года в Красной, и оставил службу вследствие болезни (ампутация ноги). Были также допрошены свидетели – упоминавшийся А. Я. Титаренко и другой писарь УПВОСО Владикавказской железной дороги – Фотий Алексеевич Чарторицкий, назначенный в марте 1918 года военным комендантом станции Ростов. Оба дали благожелательные отзывы, особенно Чарторицкий: «Половинец как человек лучше быть не может, к солдатам относился как родной отец. К советской власти всегда был [настроен] лояльно, торговлей и другими спекулятивными делами никогда не занимался и не занимается» [18]. После чего решением горизбиркома от 4.05.1930 года инвалид 3-й группы В. И. Липовко-Половинец был «исключён из списков лишённых избирательных прав как ошибочно внесённый». Дело закрыли. После ряда дополнительных ходатайств пенсию восстановили.

Нет худа без добра. Именно благодаря «госизбиркомовскому» делу и в семье Василия Ивановича, и в Госархиве сохранилось много биографических документов, которые он вынужден был собирать и приобщать к доказательствам своей невиновности.

В 1932–33 годах в России, особенно в её южных районах – житницах страны, случился неурожай. Пока жена Василия Ивановича вербовалась на летний сезон зубным врачом в один из домов отдыха в Геленджике, самому ему приходилось в два часа ночи занимать очередь в магазин за хлебом для себя и дочери. Затем он отходил подальше, чтобы не слышать грубой и ненормативной лексики от очередников, – по этой же причине не разрешал дочери подменять себя. Силы и здоровье таяли и, несмотря на бодрое настроение и ответственность за семью, с марта 1934 года Василий Иванович уже не смог работать. Из-за последствий голода открылся туберкулёз. 1 мая он скончался.

Могила на Братском кладбище не сохранилась.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Исторический очерк Петровского Полтавского кадетского корпуса (1840–1890) по официальным данным / сост. И. Ф. Павловский. Полтава : Тип. губерн. правления, 1890. С. 384.
2. Сборник воспоминаний бывших питомцев Петровского Полтавского кадетского корпуса, издаваемый Объединением в Париже по случаю 125-летия со дня основания корпуса, 1840–1965 г.г. Париж, 1965. С. 16.
3. Материалы к истории ППКК с 1-го октября 1913 г. по 1-е октября 1916 г. Год 11-й, 12-й и 13-й. Полтава : Электр. тип. Г. И. Маркевича. 1916. С. 23–24.
4. Севастопольский индустриально-педагогический колледж // Севастопольский индустриально-педагогический колледж «СИПК» : [электрон. ресурс] : [сайт]. Режим доступа: http://www.sevipk.ru/
5. Крестьянников В. В. «Варфоломеевские» ночи в Севастополе в феврале 1918 г. // Севастополь: взгляд в прошлое : сб. науч. ст. сотрудников Гос. архива г. Севастополя. // Севастополь, 2006. С. 200–207.
6. Алтабаева Е. Б. Смутное время : Севастополь в 1917–1920 гг. Севастополь : Телескоп, 2004. С. 56.
7. Воробьёва А. Ю. Российские юнкера, 1864–1917 : история воен. училищ. М. : АСТ, 2002. 61 с.
8. Весь Иркутск : адрес. и справ. кн. на 1909 г. Иркутск, 1909. II отдел. С. 76.
9. Незабытые могилы. Российское зарубежье : некрологи 1917–1999 : в 6 т. Т. 4. М., 2004. С. 166.
10. Памятная книжка Полтавской губернии на 1916 год. Полтава, 1916. С. 1.
11. Сиверс Рудольф Фердинандович // Funeral-spb.ru : [электрон. ресурс] : [сайт О-ва некрополистов]. Режим доступа: http://funeral-spb.narod.ru. Загл. с титул. экрана.
12. ГАРО. Ф. 1817. Оп. 5. Д. 6644. Л. 18.
13. Удостоверение Войскового штаба Всевеликого Войска Донского от 24.10.1918 № 16974 г. Новочеркасск // Личный архив П. О. Липовко.
14. ГАРО. Ф. 26. Оп. 8. Д. 422. Л. 11.
15. Бесолов Г. Х. Казбек Борукаев. Орджоникидзе : ИР, 1982. 48 с.
16. Удостоверение Донского областного военного комиссариата от 09.12.1921 г. № 16153 моб. // Личный архив П. О. Липовко.
17. Богомаз Т. Лишенцы – изгои в собственной стране // ТВ плюс : [электрон. ресурс] : [сайт]. Режим доступа: http://tvplus.dn.ua/pg/news/8/full/id 5132
18. ГАРО. Ф. 1817. Оп. 5. Д. 6644. Л. 26 об.